Художница Ирина Бакланова. Москва, 1992

Ира Бакланова была второй женой Бориса. Как рассказали его друзья, Борис встретил Иру с мольбертом на Урале, путешествую с друзьями на байдарке, и позвал её с собой. Они были счастливы. У неё складывалось всё очень хорошо: выставки в Москве, в Париже, в Риме, а потом это несчастье в 2004 году, одно мгновение, изменившее жизнь - не справилась с управлением - её выбросило из машины - тяжёлые травмы и инвалидность... 

«Последние годы жизни Борис полностью посвятил своей жене. После автомобильной катастрофы в 2004 году и до сего дня Ирина жива, хотя и находится в тяжёлом состоянии. Сначала неимоверными усилиями Борис вывел Ирину из комы. А потом, шаг за шагом, по мере возможности возвращал и поддерживал в ней интерес к жизни. Благодаря его любви, терпению и огромному ежедневному труду Ирина не влачила безрадостное существование беспомощного инвалида: она жила полной жизнью, насколько это вообще возможно в её положении. Она не только продолжала улыбаться, гулять, посещать выставки (в том числе, и свои), ездить за город, в гости, на концерты и спектакли, но и смогла снова начать рисовать. Он был не просто мужем - он был её ногами, руками, головой. Он был её дыханием.
Чего это стоило Борису, до конца не знают даже родные и близкие.
Последние работы Ирины удивляют неожиданной силой и каким-то трагическим напряжением, и впервые за эти годы у неё снова появилась чёрно-белая графика.
Их дом всегда был светел, гостеприимен и открыт для друзей. Дни рожденья Иры всегда были многолюдны: это одна из немногих дат, ради которой, отбросив повседневную суету и спешку, бросали свои дела и встречались старые друзья. Конечно, и родные, и близкие, и художники - друзья Иры - все эти годы поддерживали Бориса в этой беде, как могли. Но основная тяжесть Ириного состояния и ответственность всё-таки до последнего его вздоха была на нём. Трудно подобрать слова, чтобы сказать, чем Борис Поляков был для Ирины Баклановой.
Верующие говорят, что его душа жива. Что ж, надеюсь, что так и есть. Но мне жалко и его телесной оболочки, она ведь такая прекрасная была. Они с Ирой приезжали не только на все мало-мальски значимые выставки в Москве, но и на все наши выставки с моими "не от мира сего" учениками. Как он находил в себе силы ТАК бегать, ТАК носиться с Ириной коляской по этим выставкам, по паркам, по друзьям, по Переславлю, по Москве, выносить житейские трудности и при этом ТАК улыбаться и шутить? Это многого стоит. Вспоминаю, как в Переславле он вдруг вскакивал на подножку Иркиной коляски, и они с испуганно-восторженным Ириным криком скатывались вниз с холма на огромной скорости, а я (в животном страхе за них) едва плелась сзади... Никто из нас так теперь не сможет.
Мне очень не хватает Вас, Борис Анатольевич. Не хватает Ваших шуток, Вашей искренней детской улыбки (в самый неожиданный момент), чтения стихов (о, как много неизвестных мне стихов Вы знали наизусть!), розыгрышей (никто меня теперь не разыгрывает), совета (во многих житейских ситуациях теперь НИКТО не может ничего дельного посоветовать...). И Вашей готовности всегда помочь, хотя у Вас не было и, казалось бы, не могло быть для этого ни времени, ни сил.
Ваш портрет висит у меня в мастерской рядом с портретом отца. Все ученики про ВАС всё знают. Я рассказала, как смогла. Если кто-то не знает, я стараюсь как можно подробнее объяснить. Очень часто, в минуты слабости, мне хочется сорваться и накричать на кого-то, "высказать правду в лицо", как я это обычно делала. (Только Вы могли меня убедить, что есть не только другие способы сопротивления "злу", но и другие, имеющие право на существование, точки зрения, кроме моей "правды"). В такие моменты я посмотрю-посмотрю на Ваш портрет — да и передумаю делать и говорить людям гадости»,  -  художница Вероника Павленко, друг Иры и Бориса, написала эти слова после смерти Бориса Полякова в 2012 году.